Знахарь - Страница 42

К оглавлению

Пани Михалевская остановилась посреди террасы, дрожа от ужаса и негодования, переполнявшего ее.

Пан Чинский посмотрел на нее поверх очков и спросил:

— Что случилось. Михалеся?

— Несчастье! — простонала она.

— Нет лимонов?

— А, что там лимоны!.. Ком-про-ме-та-ция!

— Что случилось? — спокойно, но уже с большей заинтересованностью спросил пан Чинский, откладывая газету.

— Что случилось?.. Скандал!.. Я думала, что сгорю от стыда. Весь город ни о чем другом не говорит! Только о нем.

— О ком?

— Да о нашем дорогом Лешеке.

— О Лешеке?

Пани Чинская подняла голову и сказала:

— Запомните, пожалуйста, пан Слупек. Останавливаемся на этой позиции…

— Слушаюсь, пани, — перевел дыхание бухгалтер. — Двадцать четыре гроша. Мне уйти?

— Нет, оставайтесь. Так что там Михалеся говорит?

— О пане Лешеке! Позор всей семье! Я такое услышала!..

— Я прошу вас повторить. Наверное, какие-то сплетни, — с каменным спокойствием произнесла пани Чинская.

— В Радолишках дерутся, убивают друг друга из-за нашего пана Лешека. Начальник почты гитару на нем поломал и гонялся за ним по всему рынку. Нос ему разбил! Зубы выбил!..

— Кому? — вскочил пан Чинский. — Лешеку?

— Нет, сыну Войдылы, шорника.

— Так какое нам дело до этого?

— Так это же из-за той девушки, с которой пан Лешек роман завел.

Пани Чинская нахмурила брови.

— Ничего не понимаю. Прошу тебя, Михалеся, расскажи все по-порядку.

— Так я же говорю! Из-за девушки, из-за той Мары-си, что у Шкопковой в магазине работает. Я давно знала, что тут дело нечисто. Глаза у меня старые, но видят хорошо. Еще на прошлой неделе я говорила, что пан Лешек слишком уж зачастил в Радолишки. Не говорила?.. Ну скажите, не говорила я?..

— Это не важно. И что там за девушка?

— Девушка как девушка. Что красивая, то красивая, но особого в ней я ничего не вижу. Чтобы драться из-за нее?.. Пан Лешек каждый день ездит в городок. То-то я себе думаю, что это он там забыл, а оно оказывается вот что!

— И что же оказывается?

— Что он к ней, к той Марысе ездит! Мотоцикл по целым дням где стоит? Под магазином пани Шкопковой. Все видят и только головами покачивают. А пан Лешек где находится?.. Конечно, в магазине. Один на один! Да! Один на один с нею, потому что Шкопкова в магазине не сидит. Пани аптекарша удивляется, что ксендз до сих пор с амвона не осудил такого поведения. И если, говорит, он этого не сделал, то только из уважения к родителям такого предприимчивого кавалера.

Пан Чинский нахмурился.

— Что дальше?

— Значит, так, тот сын шорника, бывший семинарист, в субботу… Нет, нет, в пятницу… Нет, правильно говорю, в субботу при всем народе спрашивает эту самую Марысю, зачем она в магазин диван поставила… Ну а Марыся на то ничего не ответила. Так он начал над нашим Лешеком и над ней так насмехаться, что все за животы держались от смеха.

— Кто это все? — спокойно спросила пани Элеонора.

— Ну, народ. На улице было много людей, и все слышали. Ну, наверное, девушку стыд взял, и она, не сказав ни слова, бросилась наутек, но пожаловалась начальнику почты, Собеку. А может, он сам от кого-то узнал. Во всяком случае, как только он встретил бывшего семинариста, тут же бросился на него и так избил, что тот едва с жизнью не расстался. А сегодня собственными глазами я видела мотоцикл пана Лешека под тем же магазином. Еще несчастье накличет на свою голову. Этот Собек способен на что угодно, потому что…

— Ну хорошо, — прервала ее пани Чинская. — Спасибо. Михалеся, за информацию. Я займусь этим.

Она говорила безразличным тоном, но экономка хорошо знала, чем это пахнет. И сейчас она сообразила, что поступила очень поспешно и неразумно. Она, действительно, была возмущена оскорбительными визитами Лешека, но любила его больше собственных детей и сейчас пожалела о своем поступке.

— Я, — начала она, — ничего о нашем Лешеке не говорю, он должен понимать…

Но Чинские уже разговаривали по-французски, а это означало, что ей следует уйти. Помедлив, она вышла, раздумывая над тем, не выбежать ли на дорогу и не предупредить ли Лешека о каше, которую она заварила. Однако постепенно она пришла к выводу, что молодому хозяину порядочная трепка пойдет на пользу, и отказалась от своего намерения.

Он заслуживал осуждения в любом случае. Если соблазнял порядочную девушку, то поступал некрасиво. Если же Марыся не относилась к порядочным, то компрометировал себя и семью.

Так понимала ситуацию Михалеся, такого мнения придерживались и родители Лешека.

Когда Лешек приехал, то с удивлением и беспокойством заметил холодные взгляды, которыми его встретили родители. Вначале его возмутила догадка, что это негодяй Бауэр, директор гостиницы в Вильно, прислал счет.

«Вот свинство, — думал он, сидя в молчании за ужином. — Не мог подождать пару недель».

Счет, если память ему не изменяла, содержал такие позиции, которые Лешеку ни за что на свете не хотелось бы показывать родителям: например, разбитые зеркала и чересчур много шампанского…

— Ты не мог бы уделить нам полчаса своего времени? — обратилась к нему, вставая из-за стола, пани Чинская. — Нам бы хотелось с тобой поговорить.

— Целых полчаса? — подозрительно спросил Лешек.

— Считаешь, что для родителей это чересчур много?

— Да нет же, мама. Я в вашем распоряжении.

— Тогда пройдем в кабинет.

«О-го! — рассудил про себя Лешек. — Наверное, случилось что-то серьезное».

В кабинете, как правило, происходили самые неприятные и официальные беседы с родителями.