Знахарь - Страница 84

В этом зале он был единственным человеком, которого совершенно не интересовал ход процесса и его результат.

Он автоматически отвечал на формальные вопросы, задаваемые с целью установления личности, затем снова погружался в состояние апатии.

«Если бы я был в составе присяжных, — подумал Корчинский, — то одного вида этого бедняги оказалось бы достаточно, чтобы снять с него обвинение».

Тем временем начался допрос свидетелей. Первым вызвали сержанта Земека. Отвечая на хитроумно поставленные вопросы прокурора, он должен был дать пояснения, сильно отягчающие вину знахаря. Косиба признался, что украл саквояж с инструментами, спрятал его, хранил несколько недель и отдал лишь при угрозе обыска.

В свою очередь с вопросами выступил защитник:

— Получал ли свидетель, как комендант участка в Радолишках, какие-нибудь жалобы от населения на Косибу?

— Нет, никаких.

— Считаете ли вы возможным засвидетельствовать нравственность обвиняемого до случая с пропажей инструментов?

— Конечно. Это был очень порядочный человек.

— Почему вы не арестовали Косибу, когда подтвердилась кража?

— Потому что, по моему мнению, он не сбежал бы. Достаточно было подписки о невыезде.

— Свидетель знал, что Антоний Косиба прибыл в ваш район относительно недавно и что на протяжении многих лет часто менял место жительства?

— Знал.

— И, несмотря на это, пан верил, что Косиба не нарушит обязательства?

— Да. И я не ошибся, он не сбежал.

— Спасибо. Больше вопросов нет.

Следующим свидетелем был доктор Павлицкий. Вначале он неохотно засвидетельствовал, что к своим предыдущим показаниям добавить ничего не может, однако под давлением прокурора начал отвечать:

— Я трижды был в избе, где жил осужденный.

— С какой целью?

— Первый раз, чтобы предостеречь его от ведения лечебной практики, не имея на это права, потом был вызван к нему после катастрофы и наконец для розыска украденных хирургических инструментов.

— Какие санитарные условия вы обнаружили в избе?

— Весьма плачевные. Одежда подсудимого была испачкана, руки донельзя грязные. Потолок покрыт паутиной. Я заметил, что горшки, в которых готовились травы, заросли толстым слоем грязи — вероятно, они служили одновременно для приготовления пищи — и оставляли такое впечатление, будто их никогда не мыли. Пол был завален мусором и разным старьем. В избе нечем было дышать.

— Где Косиба проводил операции?

— Именно в этой избе.

— Может ли пациенту в таких условиях угрожать заражение?

— Разумеется, и не только при серьезных операциях При любой, даже самой маленькой ранке, если в нее по падет грязь или пыль, возможно заражение крови или столбняк.

— Как ответил осужденный на предупреждение пана доктора?

— Проигнорировал целиком.

— Вы видели хирургические инструменты, которыми пользовался знахарь до операции?

— Видел. Их нельзя назвать хирургическими. Я видел обычные слесарные молотки, долота, щипцы и тому подобное. А еще обыкновенный кухонный нож и садовую пилку.

— В каком состоянии находились эти инструменты?

— Некоторые были покрыты ржавчиной. На одном из молотков виднелась запекшаяся кровь. Слышался запах керосина или бензина, которым пользовался осужденный, видимо, в качестве дезинфицирующего средства.

— Может ли использоваться керосин или бензин в качестве дезинфицирующего средства?

— Может, но в незначительной степени.

— Много ли знахарей практикует в районе Радолишек?

— Несколько человек работает в пригороде. Во всем районе их наберется, пожалуй, несколько десятков. Это настоящее бедствие.

— Чем пан доктор это объясняет?

— Невежеством людей.

— Смертность среди населения большая?

— Очень большая.

— У вас были вызовы туда, где смерть наступала в результате лечения знахарей?

— Довольно часто. В деле находится копия моей докладной записки, поданной властям, где указаны цифры. Я лично зафиксировал семьдесят два случая на протяжении двух лет. Во всем районе, согласно данным всех врачей, практика знахарей обрекла на смерть двести с лишним человек.

Затем к свидетелю обратился защитник:

— Пан доктор минуту назад сказал, что его довольно часто вызывают к жертвам лечения знахарей?

— Да.

— Сколько раз вы встречались с жертвами Антония Косибы?

— … Не припоминаю.

— Ах, так. Не припомнит ли пан доктор хотя бы один такой случай?

— Нет.

— Это странно. Косиба практиковал в непосредственной близости от Радолишек, работал в страшных санитарных условиях, пользовался при операциях самыми примитивными инструментами и, несмотря на это, пан доктор ни разу не слышал о смерти пациента по вине знахаря?.. А может, вы слышали?

— Нет, — после минутного замешательства ответил доктор.

— Чем вы это объясняете? У него была малая практика?

— Я не считал его пациентов.

— Вы ошибаетесь, пан доктор. Ваши показания в первой инстанции свидетельствуют, что вы считали. Прошу Высокий суд зачитать показания свидетеля. Том второй, страница тридцать третья, параграф первый.

— Это для дела несущественно, — поморщился председательствующий.

— Я хочу доказать, что Косиба принимал до двадцати пациентов в день, согласно показаниям доктора Павлицкого.

Зачитали указанный параграф, после чего защитник снова обратился к свидетелю:

— На вопрос прокурора вы ответили, что трижды были в избе Косибы, в том числе один раз по вызову?